Кокон [ Межавт. сборник] - Пол Андерсон

Тед промолчал.

— А теперь слушай меня внимательно, — полковник сощурил глаза. — Знаешь, какой срок тебе грозит за удар офицера? Пятнадцать лет каторги плюс то, что тебе полагается за тайный провоз антипода на Землю.

Тед продолжал молчать.

— Ты просто счастливчик, — продолжал полковник, — самый настоящий счастливчик. Все парни встали на твою защиту. А мы, руководители, состряпали все необходимые бумаги, чтобы представить антипода властям не как контрабанду, а как подопытное животное, которое мы привезли на Землю. Понял? Мы — а не ты! И Карри — лейтенант Карвен, как ты, вероятно, помнишь — готов сделать вид, что ничего не произошло, что ты не пытался избить его до полусмерти, когда он пришел забрать антипода. Я хотел, чтобы ты извинился, но он сказал не надо, мол чего уж там. Тебе просто везет.

Он остановился и взглянул на Теда.

— Ну?

— Вы не понимаете, — сказал Тед. — Они умирают, если рядом нет кого-нибудь, кто их любит. Я провел на этой метеостанции шесть месяцев. И я знаю: Поджи умрет.

— Послушай… катись отсюда и пойди напейся! — взорвался полковник. — Говорю тебе, мы сделали все, что могли. Все в лепешку расшибались, и твое счастье, что уходишь отсюда с чистым послужным списком. — Он схватил со стола телефон и принялся яростно тыкать кнопки. — Убирайся.

Тед вышел. Никто его не остановил. Он вернулся в казарму, отведенную для экспедиционной группы, переоделся в штатское и покинул базу. Он был в четвертом или пятом по счету баре, когда к стойке рядом с ним подсела женщина.

— Привет, Тед, — сказала она.

Он повернулся. Ее глаза были зелены, как трава на лужайке под лучами закатного солнца, волосы не то чтобы темные, но и не светлые; голубой костюм отлично сидел на ней. Тед вспомнил, что видел ее в приемной полковника. Но сейчас, оказавшись совсем рядом, ока выглядела старше; перехватив его взгляд, девушка немного отодвинулась.

— Я Джун Малино, из «Рекордер». Журналистка.

Тед обдумал ее слова.

— Хотите выпить? — предложил он.

— С удовольствием. Один «Том Коллинз», пожалуйста.

Он заказал ей бокал «Том Коллинз»; они сидели в полутемном баре, глядели друг на друга, пили и беседовали.

— Чего тебе больше всего не хватает там, на краю света? — спросила она.

— Травы, — ответил Тед. — То есть, сначала. Потом-то я привык к песку и змеям. И уже не так по ней скучал.

— А по возможности напиться?

— Нет.

— Тогда зачем пьешь?

Он опустил бокал и взглянул не нее.

— Хочется, вот и все.

Она накрыла ладонью его руку.

— Не сходи с ума. Я знаю, в чем дело, от газетчиков ничего не утаишь. Что ты собираешься делать?

Он высвободил руку и еще раз глотнул из бокала.

— Не знаю. Не знаю я, что делать.

— Как тебе удалось поймать этого… как его…

— Антипода. Когда они выгибают спину при ходьбе, кажется, что передние лапы бегут навстречу задним.

— Антипода. Во-первых, как ты его приручил?

— Я долго жил один на метеостанции. — Тед вращал бокал, глядя, как крутился золотой ободок, словно колечко света. — Через некоторое время Поджи привязался ко мне.

— А другие их приручали?

— Не слышал. Они подходят к людям, но очень осторожны. Их можно легко напугать, и тогда они уже ни за что не подойдут.

— Ты отпугивал кого-нибудь из них?

— Наверное, — он пожал плечами, — поначалу. Я долгое время не обращал внимания. Потом стал замечать, что они сидят и смотрят на меня, на мою лачугу, на оборудование. В конце концов Поджи со мной познакомился.

— Как у тебя это получилось?

— Я был терпелив, вот и все.

Бар наполнился людьми. В соседнем зале заиграл оркестр, становилось шумно.

— Пойдем, — сказала Джун. — Я знаю место потише, там можно поговорить.

Она встала; он тоже встал и пошел к выходу следом за ней.

Они взяли такси и поехали на взморье. Место называлось «Трактир рудокопа»; пристроенная позади здания веранда выходила на море, и в пятнадцати футах под ней волны лизали песок. На крыше веранды были расставлены круглые столики с зажженными свечами, на волнах играли блики лунного света.

Теперь они пили ром, и Тед порядком захмелел. Это его раздражало: он пытался рассказать Джун, как все было, а язык повиновался с трудом.

— Чем дальше ты… становишься, — говорил он, — то есть чем дальше… забираешься, тем меньше становишься. Понимаешь?

Она не понимала.

— Я хочу сказать… Предположим, человек живет в своем квартале и никогда из него не уходит. Он очень большой. Улавливаешь? Поставь его и этот квартал рядом, вот как на столе, и будет видно. — Для наглядности Тед пальцем нарисовал на влажной поверхности стола круг и точку. — Но предположим, он разъезжает по всему городу, и тогда он вот какой в сравнении с ним. Или с земным шаром, с солнечной системой…

— Да, — сказала она.

— Но если он отправляется куда-нибудь к черту на рога, вроде Альфы Центавра, и — он сложил вместе кончики большого и указательного пальцев, — месяцами сидит там один-одинешенек, что от него остается? — Он сунул сжатые пальцы ей в лицо. — Он вот такой крошечный. Он ничто.

Локоть Теда стоял на столе; большой и указательный пальцы у самого лица Джун. Она мягко накрыла их ладонью.

— Нет, ты послушай… — он стряхнул ее руку. — Что остается, когда ты такой маленький? Что остается?

— Ты, — сказала она.

Он затряс головой.

— Нет! Меня нет. А что делать? Но что я могу, когда я такой большой? — Он стиснул ей руку. — Я маленький и способен только на малое. Все, что я делаю, слишком мало…

— Пожалуйста, — свободной рукой она тихонько пыталась разжать его пальцы: — Мне больно…

— Я могу любить, — сказал он. — Я могу дарить любовь.

Она замерла. Подняла глаза и встретила его пьяный взгляд.

— Сколько тебе лет? — прошептала Джун, вглядываясь ему в лицо чуть ли не с отчаянием.

— Двадцать пять.

— Столько тебе не дашь. На вид ты… моложе, чем я.

— Какая разница, сколько мне лет! Важно, что я могу сделать.

— Пожалуйста, — попросила она. — Моя рука… Ты слишком сильно жмешь.

Тед отпустил ее.

— Извини. — Он вернулся к своему бокалу.

— Нет, расскажи дальше, — сна растирала занемевшую руку. — Как ты его вывез?

— Поджи? Мы тренировались. Я обертывал его вокруг талии, под рубашкой и курткой.

— И не было видно? Таким способом ты пронес его на корабль.

— Нас взвешивали, — продолжал Тед хмуро. — Но я загодя позаботился. Сбросил двенадцать фунтов; делал гимнастику, чтобы не выглядеть исхудалым. Поджи весит как раз около одиннадцати.